Здравствуйте, дорогие читатели.

Хотелось бы поговорить о страшном месте для солдат, куда, к счастью, сейчас попадают немногие, — о дисбате.

Сам я там не был. О дисбате мне рассказывали сослуживцы и парнишка в госпитале, который отбыл там по полной.

Дисбат — дисциплинарный батальон, он же «дизель». Это специальная войсковая часть, в которую отправляют военнослужащих, совершивших тяжкие дисциплинарные проступки в отношении службы.

Эта часть окружена высокими заборами с колючей проволокой. По периметру стоят стрелковые вышки. Там есть вооруженный караул, кинологическое и конное отделение на случай побега. Но, по сути, сбежать из дисбата невозможно.

Почему попадают в дисбат.

Основные причины залёта в дисбат — это избиение с нанесением тяжких телесных повреждений, грубое нарушение устава (например, стоя дневальным, игрался со штык ножом, а тут вдруг заходит командир роты и штык нож, как назло, выскакивает из рук и втыкается ему в ногу), СОЧ — самовольное оставление части (дать СОЧа — армейское выражение, означающее побег из части), разглашение военной тайны (был у нас один кадр — позвонил своей девушке и сказал:»я тут на складе сижу, да тут патронов и тротила хватит город разнести!»… в итоге приехали дяди из ФСБ и парень ушёл на дембель на год позже). Таким образом, в дизель можно попасть, как за то, что с автоматом побежал птиц пугать, так и за невыполнение приказа. описано про питание детей грудного возраста.

Как отправляют в дисбат.

На провинившегося солдата составляется акт, командиры заполняют на него кучу бумажек. В назначенный день приезжает машина и увозит солдата в далёкую глушь, то есть очень далеко от населенных пунктов. Попав в дисбат, солдат сдаёт свои вещи. Ему выдают специальную форму. Мобильные телефоны в дисбате запрещены.

Служба в дисбате.

Вообще, если говорить серьёзно, то это не служба, а просто ад. Крутые дембэл-перцы ломаются за неделю, а то и раньше. Солдат обязан знать дату начала службы, дату зачисления в дисбат и дату окончания службы в дисбате, так же заучивается номер статьи, по которой его определили в дисбат и расшифровка статьи. В дисбате делается всё по уставу, все передвижения только бегом и только строем. Единственное место, где можно расслабиться — это столовая. В дисбате есть исправительно-принудительные работы. Например, вручную делать бетоноблоки или работать на пилораме. Каждый день полное задротство строевой, физическими упражнениями, и нереальное дрочилово в повторении устава хором. Зимой, конечно же, задротство заключается в том, что солдат заставляют делать нереально ровные кантики из снега (кантик — это квадрат из снега). Если где-то накосячили или отказались подчиняться, то попадаете на гауптвахту. Гауптвахта (она же «губа» или «кича») — это помещение закрытого типа, где жесть как холодно и седеть нужно на железном стуле, за железным столом. При открытии двери, необходимо строевым шагом подойти к открывшему дверь и назвать всё, что описал выше, касательно статьи и даты, а так же звание и фамилию. Звание в дисбате у осужденных только одно — рядовой. Хоть ты офицер, хоть сержант — в дизеле ты рядовой. Звания в части имеют только, так называемые, вольные срочники, которые проходят здесь службу по призыву, а также офицеры данной части. Ни с теми, ни с другими договориться невозможно – так как это прямая дорога для них в дизель в виде осужденных. По этой причине служащие там срочники неразговорчивы, ведь первая статья устава говорит: «Караульному запрещается: Вступать в какой-либо контакт с осужденным…». Знаю случай, когда осужденный попросил у конвоира сигарету и тот ему ее дал, а это дело увидел начальник караула. Итог плачевный: конвоир получил срок даже больший, чем тот осуждённый, которому он дал сигарету. Известны случаи, когда парней запихивали в дисбат по совсем уже полной фигне. Большинство таких случаев, конечно, была связана с личной неприязнью офицера к солдату. В редких случаях таким варварским способом демонстрировали, что в части есть дисциплина.

Особенно легко попасть в дисбат, если часть уставная. В интернете я читал переписку между дагестанцами об одной такой уставной части, так в ней даже самые вредные дагестанцы стоят на тумбочке, поскольку боятся попасть в дисбат. Один другому говорил, что там за любую фигню в дизель сажают.

Но тяжелее всего, несомненно, приходится тем солдатам-срочникам, которые проходят в дисбате службу по призыву: любой косяк им явно не в пользу.

Конечно, сейчас в дисбат сажают реже, так как офицерам неохота заниматься беготней с бумажками, да их еще и премии лишают за выявленные в части нарушения и т.п. Кроме того, дисбатов сейчас осталось только два. Однако если офицеры захотят, то в дисбат посадят.

Так что не стоит расслабляться или, тем более, идти на серьезные нарушения, чтобы служба не оказалась длиннее года, и не проходила большей частью в кромешном аду.

Статью писал Терентьев Александр, удачной службы тем, кто служит и идёт служить, и здоровья родителям.

28 отдельный дисциплинарный батальон в Мулино - один из двух оставшихся в России дисбатов. Второй - близ Читы. Но и в те времена, когда дисбатов по стране было больше, мулинский считался одним из самых благополучных, если вообще слова «благополучие» и «дисбат» можно поставить рядом. Несколько часов, проведённых внутри этого внушающего уважение заведения, считаю, оказались, чрезвычайно полезными. Редкой силы источник познания жизни.

Дисциплинарный батальон - не тюрьма, а воинская часть. Служат в в\ч 12801 два типа личного состава - постоянный и переменный. Военнослужащие переменного состава - это те, что находятся внутри охраняемого периметра. Попадают внутрь на разное время, от трёх месяцев до двух лет. В данный момент в части 170 «постояльцев» из 800 возможных.

Сведущие люди разъяснили: заехать в дисциплинарный батальон - задача не такая уж и простая. В смысле, там немного «случайно оступившихся», больше тех, кто сумел своими трудами стяжать довольно весомую личную «славу». Армия - не палата мер и весов и не правофланговый отряд скаутов, это огромная организация, внутри которой постоянно случается масса самых странных нарушений и девиаций. И придётся несколько напрячься, чтобы быть персонально замеченным на общем фоне. Некоторые не пожалели на это сил.

В дисбате немало тех, кто позволял себе т.н. неуставные отношения. Иначе такого рода отношения именуются «дедовщиной» или «годковщиной». Один из наиболее распространённых видов дедовщины - избиение сослуживцев. Помимо «экзекуторов», велик и процент «сочинцев» (СОЧ - самовольное оставление части) или, как их ещё называют - «лыжников». Вообще говоря, статей, по которым осуждены воины переменного состава, не так уж и много.

Например, статья 335 УК РФ. Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности . Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, связанное с унижением чести и достоинства или издевательством над потерпевшим либо сопряженное с насилием, наказывается содержанием в дисциплинарной воинской части на срок до двух лет или лишением свободы на срок до трех лет. И подпункты к статье.

Или статья 337. Самовольное оставление части или места службы . Самовольное оставление части или места службы, а равно неявка в срок без уважительных причин на службу при увольнении из части, при назначении, переводе, из командировки, отпуска или лечебного учреждения продолжительностью свыше двух суток, но не более десяти суток, совершенные военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, - наказываются арестом на срок до шести месяцев или содержанием в дисциплинарной воинской части на срок до одного года. И опять куча подпунктов.

Есть в дисбате бывшие воришки, буяны, грабители, безыдейные хулиганы и просто удивительного калибра дураки (для интересующихся - почти часовой фильм с реальными историями ). А вот насильников, убийц и прочих уголовников нет. Для них предназначены заведения иного толка.

Тут, кстати, очень большой вопрос возникает - где, собственно, лучше: в дисбате или в тюрьме? Лично я правильного ответа не знаю, но подозреваю, что дисбат для большинства заехавших полезнее тюрьмы. Но это мои фантазии конечно, как оно там на самом деле - не знаю. Зато знаю, что никаких отметок о судимости в паспорте военнослужащего, проводившего время в дисбате - нет. Военному комиссару, конечно, не составит труда понять что кроется за строками про пребывание в в\ч 12801, но для остальных, для непричастных - репутация человека незапятнана. Такое, есть мнение, в ряде обстоятельств может для молодого мужчины дорогого стоить.

«Ничто так не облегчает жизнь воина, как дисциплина…»

В ротах - только рядовые. Прошлые заслуги, звания и отличия в зачёт не идут. Род войск и специализация тоже не играют роли. Матрос, мотострелок, пограничник или «вован» - всех одинаково приветливо принимают в лоно дисциплинарного батальона. Стригут наголо и переодевают в новую форменную одежду. Времена, когда в дисбате носили красноармейскую форму образца 1943 года - прошли. Пилоток со звёздочками, шаровар и гимнастёрок с воротником-стойкой на складах больше нет.

Военнослужащие одеты в обычный «камуфляж». Поверх формы белой краской через трафарет нанесены номера рот и надпись КОНВОЙ во всю спину. Это чтобы не перепутать между собой постоянный и переменный составы. Ещё одно видимое отличие между составами - шинели вместо бушлатов. Хотя, как видно на картинках, и бушлаты тоже есть. Обувь довольно единообразна - сапоги. В морозы - валенки. Сапоги, кстати говоря, у встреченных в части осуждённых солдат прямо-таки блистали. Пряжки у бойцов, напротив, блёклые, полевые. Некоторые почему-то покрашены зелёной краской.
Внутри охраняемого периметра решётки на окнах, буферные ворота из металлической сетки и прочие ограничения. Спальное помещение в казарме отделено запирающейся решётчатой металлической дверью. Если ночью бойцу приспичит в сортир - надо отметиться в специальном списке и проследовать к месту отправления естественных надобностей строго в гордом одиночестве. Уже вдвоём, например, в ночное время мчать в туалет нельзя.

Пока мы фотографировали дневального, спавший в казарме наряд получил команду «Подъём!» Отдыхавшие мигом взлетели над койками и чётким коротким строем прошагали в комнату для умывания.

Национальный вопрос в части отсутствует, разного рода «землячества» и прочие кучкования не поощряются. А вот т.н. «кавказцы» - присутствуют. Примерно каждый четвёртый из 170 нынешних «осУжденных» - с Кавказа. Среди них попадаются ошибочно считающие себя упорными и несгибаемыми граждане. Если заехавшему в дисбат пламенному борцу за свои мужские права список предлагаемых удовольствий видится недостаточно полным - имеется целительная гауптвахта. Срок пребывания там - до 30 суток. Решения суда не потребуется, достаточно воли командира.

Если и тридцать суток на «губе» показались шуткой - процедуру можно повторить. До сих пор, говорят, помогало всем. На выходе тяга к работе над собой и созидательному физическому труду во имя общества у осуждённого и проштрафившегося воина резко усиливается. А вот «диетическое питание» в виде хлеба с водой на гауптвахте было отменено. Кормят тамошних сидельцев и просто бойцов дисбата одинаково.

Снаружи «переменных» воинов охраняют другие воины - из постоянного состава. Помимо стрелков, на страже стоят свирепые служебные собаки и специальные средства. Объект режимный, караульные передвигаются в «броне», касках и с примкнутыми штыками и, в случае чего, имет право открывать огонь на поражение. Стрелять умеют, боевые стрельбы командование части проводит чуть ли не ежепятнично, благо полигон в Мулино гигантский, хватит места и для стрелка охраны и для САУ.

«Мы с приятелем вдвоём работаем на дизеле...»

Трудовой фронт для военнослужащих переменного состава - кругом. Начиная от казармы, сияющей почти стерильной чистотой, абсолютно квадратных сугробов вокруг плаца и заканчивая кропотливым изготовлением масштабных макетов части для местного музея.

После «экскурсии» по части собравшимся дали возможность послушать краткие истории четверых бойцов дисбата. Самый безобидный из них «самоходчик». Убежал из части домой, бегал три дня, теперь девять месяцев проведёт за забором в Мулино. Рядом с ним парень с грузинской фамилией и беспокойными глазами. Избил офицера, снимавшего его на видеокамеру, а видимокамеру эту разбил. Почему? Зачем? Непонятно. 10 месяцев на обдумывание.

Лучше всех держался бывший сержант, отслуживший уже 11 месяцев, задембелевавший и на этой почве самовыразившийся в тяжких телесных повреждениях. В Мулино прибыл на 2 года. Смотрел на всех орлом, видимо, орешек крепкий. В глазах у остальных было темно и страшно. Молодые пацаны вызывали сочувствие, чего уж там. Были среди них и удивительные персонажи . Теперь всех вместе ждут увлекательнейшие мероприятия по исправлению себя же.

Сопровождавшие нас офицеры доступно пояснили: подравнивание и неустанное оквадрачивание сугробов, постоянная ходьба строем, непростая отливка бетонных блоков в промзоне и многомесячный зубрёж одних и тех же, сто раз уже надоевших уставов - занятия, конечно, бестолковые. Это каждому понятно, особенно гражданским. Толковые занятия - это вымогательства, кражи, побеги, побои, угоны автотранспортных средств, самовольные отлучки к маме и заезды в очередные отпуска с изнурением себя многодневной пьянкой пополам с неразборчивым грабежом бестолковых граждан. Другое ж совсем дело!
От тяги к подобным увлечениям в дисбате избавляют при помощи трудотерапии. Пока мы стояли на плацу, несколько групп бойцов с ломами, лопатами и мётлами продефилировали в разных направлениях, бойко чеканя шаг по мёрзлому асфальту. По плацу бойцы дисбата или маршируют (чаще всего - в строю, но бывает и индивидуально) или бегают бегом. Строевая подготовка и физкультура тесно переплетены и заполняют собой практически весь досуг военнослужащего. И вообще сложилось впечатление, что солдат переменного состава в дисбате стремится или постоять смирно или немедленно побежать бегом.
В т.н. «свободное время» военнослужащие дисциплинарного батальона могут обратиться к вере. На территории дисбата руками осуждённых возведён небольшой, очень аккуратный православный храм. Для мусульман имеется молельная комната. В редкие минуты досуга верующие солдаты имеют возможность поразмыслить о своих бессмертных душах. Места отправления религиозных культов в военной части не пустуют.
Бегут ли из дисбата? Бегут. Но редко и неудачно. Один из случаев побега зафиксирован в 2008 году. Закончился побег печально: после предупредительных выстрелов в воздух караульные открыли прицельный огонь по беглецу, прострелили ему обе ноги, а сторожевые собаки ещё и искусали раненого. Но тут виноватых искать не стоит, все участники событий доподлинно знали на что идут и чего надлежит ожидать. В Мулино совсем не Голливуд, многокилометровых отапливаемых вентилиционных лазов и корзин с бельём для обеспечения комфортного побега не найти.
Были в истории дисбата и особо находчивые бойцы: один решил убежать по простыням в окошко прямо из гостиницы, где находился с приехавшими родителями, а другой отважно наелся гвоздей и прочих металлических предметов. Очень хотел в больнице отдохнуть. Гвозди из затейника извлекли и передали в музей части. Там же хранятся и прочие предметы, изъятые у (из) осуждённых - шприцы, самодельные игральные карты, примитивные заточки, ножи и прочие полезные мелочи.
Никаких, подчеркну ещё разок красненьким, НИКАКИХ ужасов в расположении части усмотреть не удалось за исключением тех, что демонстрировались на каждом шагу: чистота, монотонность, полная занятость. Без всяких шуток - 8 часов строевой и физической подготовки, 8 часов изучения уставов, 8 часов сна, передвижение строго в рамках периметра бегом или строевым шагом, проверки, построения, неукоснительное выполнение распорядка дня, ежедневную муштру выдержит не каждый. Уставы, например, изучают до полного изумления и впадения в воинский транс, только на этой почве можно умом тронуться! Нет никаких сомнений - тяжкое место. По лицам военнослужащих переменного состава сразу всё видно. Не стоит, говорят они, сюда попадать, да только поздновато озаряет.

Не знаю, пригодятся ли в последующей жизни воинам полученные в дисбате навыки и умения, но из разговора с солдатом постоянного состава выяснилось: знание уставов таки облегчает жизнь по любую сторону колючей проволоки. Похоже, солдат знает, об чём говорит.

Г лобальное воровство в нашей армии началось, вероятно, с начала 90-х годов. Воруют всё и все. Воруют обмундирование, продавая его, как на гражданку, так и солдатам за деньги, причем не обязательно офицер или прапорщик солдату, может и солдат солдату. Воруют ГСМ, как банально сливая его с техники, так и списывая под не проведенные учения тонны горючего. Воруют даже оружие и технику.

На космодроме, кроме того, воровали еще металлы - цветные и черные. Много чего воровали бойцы - срочники. Бойцы изначально получали копеечное денежное довольствие, да и его задерживали по полгода. А хотелось питаться в «чипке», курить хорошие сигареты, к «дембелю» сделать красивый альбом и форму. Без денег это сделать было практически невозможно. В нашей части среди срочников сколотилась самая настоящая банда. Банда занималась вымогательством денег у молодых солдат. Но если денег не было, допускалось платить «дань» ворованной «медяхой». Получался замкнутый круг- ночью бойцы кабель рубили и обжигали, а днем, с приходом мотовоза и офицерского состава, эти порубленные кабельные линии восстанавливали. Однако кабельные линии восстанавливали уже не медными, а алюминиевыми «вставками» (меди на складе уже не было). А настоящая медь сталинских времен уходила куда-то налево. Куда - не знали даже сами бойцы.

В частях нередко шныряли какие-то подозрительные личности, неизвестно каким образом попадавшие в часть, и ставили бойцам задачи- разграбить тот или иной объект. Приплывали эти личности по реке Емце на лодках и проникали в часть со стороны стартового комплекса- там охраны не было. Бойцы послушно рубили кабельные линии, ломали дорогие микросхемы, и за копейки продавали «личностям» эти элементы из иридия, палладия, и технического серебра.

В июле уголовное дело о хищениях стратегического военного оборудования возбудила Военная прокуратура гарнизона. Солдат - срочник одной из частей снял с двух действующих станций слежения почти 200 плат, которые содержали драгоценные металлы — золото и платину. Стоимость проданного оценивалась в 150 тысяч рублей. Солдат продал металлы всего за 200 рублей. Военнослужащего задержали, впоследствии нашли и покупателей. Все украденное удалось вернуть в часть.

Вот что писала по этому поводу местная газета «Вестник космодрома»:
«В городе Мирном - административном центре космодрома "Плесецк" - приостановлена работа всех приемных пунктов лома цветных металлов. Сотрудники космодрома совместно с милицией совершили рейд по точкам скупки металлолома в Плесецком районе. В поселках Плесецк и Савинский у скупщиков были обнаружены рабочие детали технологического оборудования с маркировкой космодрома и большое количество космического металлолома. Все это имущество является собственностью космодрома "Плесецк" и оказалось в приемных пунктах вторсырья без каких-либо документов, а проще говоря - было украдено…»

Наша часть также не осталась в стороне от глобального воровства. Я бы сказал, что она была в числе «передовиков». «Личности из-за реки» завербовали двоих бойцов из ДЭС. Бойцы Кочерга и Угрюмый отслужили на ДЭС уже по 1,5 года и заступали дежурить через сутки на смену. Понятное дело, никто несение дежурства ими особо не контролировал. Угрюмый был дежурным электриком, а Кочерга - дежурным механиком.

В районе монтажно-испытательного комплекса, где обслуживались космические аппараты, находился склад вооружения. В складе были три секции текущего довольствия, и одна секция НЗ, в которую не имел права входить никто, кроме командира части, начальника штаба и «особиста». Говорили, что там хранятся ядерные боеголовки, но это было враньё. На самом деле там лежали различные блоки для ракет, микросхемы, и какой-то ЗИП. Начальник склада старший прапорщик Вольский уехал в отпуск и нормальным образом отдыхал на южном берегу Крыма. Вместо него исполнял обязанности начальника склада (с одновременным выполнением еще обязанностей инспектора по ТБ и старшего инженера СВ) майор Гаврилюк из службы вооружения. Само собой, Гаврилюк исполнял обязанности еще за нескольких человек, и летал по части, как трипперный зайчик.
Посетить склад у Гаврилюка времени не было совершенно.

Тем временем Кочерга и Угрюмый обратили внимание, что склад давно не открывался. Не знаю, у кого из них возникло желание его ограбить. Возможно, что решили не они, а кто-то им подсказал. Сами бы они до этого не додумались.

Кочерга, находясь на смене ДЭС, несколько раз приходил вечером к складу вооружения, пытаясь проверить, как всё-таки склад охраняется. Однако никакой охраны не было в помине и никто Кочергу в его преступных намерениях не останавливал. Он вернулся на ДЭС и поделился своими мыслями с Угрюмым, который в основном согласился с Кочергой, что склад не охраняется и грабить его всё-таки можно. Однако составить компанию Кочерге Угрюмый не решился - и в конце концов передумал. Тогда Кочерга решил действовать в одиночку. Он принес к складу вооружения огромную трехметровую лестницу, якобы затем, чтобы покрасить стены склада в желтый цвет. И залез на крышу склада. Побродив по крыше, он обнаружил вентиляционную шахту, которая шла внутрь помещения. Боец, бродящий ночью по складу вооружения, никого из дежуривших офицеров не смутил, так как работы по ремонту сооружений в летнее время не прекращались даже после отбоя. Наоборот - вечерние и ночные работы даже приветствовались командиром части.

Кочерга сам по себе был совсем не атлетического телосложения и без труда залез в трубу вентиляции, которая была достаточно широкой и квадратной по сечению. Он, конечно, мог где- ни будь застрять в середине трубы, и его очень долго бы искали. Но Кочерге повезло, и он прополз все 15 метров вентиляционной трубы, и пробрался прямо в самую важную секцию склада. В секции лежали какие-то непонятные ему детали. Детали эти были какими-то блоками космических ракет, на которые бойцу нельзя даже было просто смотреть из-за их особой важности. Кочерга, возможно, был кем-то тщательно проинструктирован (из «заречных» лиц), поэтому сами блоки он не взял, а только выковырял из них некоторые детали, которые были выполнены из драгоценных металлов, типа иридия, платины, и палладия. Детали были небольшие, но очень дорогие. Боец положил в карман детали и вылез из склада точно таким же образом, как и влез- через вентиляцию. И снова ему повезло- не застрял. Однако люди, которые послали его на преступление, очень долго не появлялись в части, поэтому ему пришлось детали припрятать на время в разных местах части. Прошло уже достаточно времени, и грабеж склада никогда бы, наверное, не вскрылся, но тут вышел из отпуска сам начальник склада, прапорщик Саня Вольский, и обнаружил, что склад был ограблен. То есть - снаружи было все хорошо - замки, печати и т.д. А внутри - взлом. Когда Вольский убедился, что склад был все-таки ограблен - ему стало плохо. Прапорщика госпитализировали с инфарктом, слава Богу - остался жив.

Тут же закрутилось колесо поисков, и, конечно же, воров нашли. Приехали суровые и серьёзные мужчины в черных костюмах и в один день вычислили всех участвовавших, включая и Кочергу и Угрюмого. Потом водили этих бойцов по части, и они доставали все свои припрятанные детали из самых различных мест: чердак казармы группы, щит освещения в столовой, транформаторная подстанция, и даже туалет. Интересно было наблюдать за этими придурками, как они в ОЗК ныряли в туалет типа «ЭмЖо» и доставали утопленные там детали. Нашли практически всё, но от уголовного дела это их не спасло.

***
Неожиданно для всех командир нашей части ушел из части на повышение. Приказ уже был подписан в Москве, а мы даже ничего об этом не знали. В честь прощания с командиром была построена вся часть. Командир в парадной форме, с золотыми погонами и орденами, прощался со знаменем части. Все было торжественно - приезжал даже оркестр из города.

После прощания я и мои бойцы убыли на очередное место повреждения кабеля. Наш расчет дизелистов откапывал в земле котлован в районе заброшенного сооружения № 101 на окраине части. Земля уже подмерзла и перед началом работ пришлось сжечь несколько автомобильных покрышек- таким способом грели землю. Я находился рядом с бойцами и руководил работами. Откапывали очередное повреждение на кабеле. Неожиданно, прямо на место работ, из штаба прибежал посыльный с красной повязкой на рукаве:
- Товарищ капитан, Вас вызывает начальник штаба! Срочно!

Пришлось приостановить работы. Я протер ветошью запачканные в земле берцы, и пошел в штаб, матерясь про себя: «Зачем это я понадобился Вышакову?»

Начальник штаба был в хорошем расположении духа, и это было плохим предзнаменованием- видимо НШ придумал какую-то очередную гадость для меня, и гордился собой. Мы ненавидели друг друга, однако я старался этого не показывать.

Вышаков славился особым человеконенавистничеством. Он мог устроить разнос по самому невинному поводу. Особенно его раздражало, если у кого-то в строю было хорошее настроение.
- Ну, что, капитан, готов ехать в дисбат?
- Андрей Палыч, офицеров в дисбат не сажают! Сразу в тюрьму, если что.
- Посадить тебя я всегда успею! Повезешь сдавать туда своего засранца Кочергу.
- Товарищ подполковник, а кто поврежденный кабель будет делать?
- Ничего страшного, твой лейтенант сделает. А ты допустил уголовное дело в своем подразделении! Вот и езжай! Вместе с тобой поедет капитан

Морозков из пятой группы. Сегодня вечером получаете бойца в городе на гарнизонной гауптвахте. Сейчас иди в строевую часть, выписывай ВПД на всех, включая своего «зека».
- Андрей Палыч, кому мне дела сдавать?
- Я же сказал - лейтенанту, пусть парень пока порулит, а мы ему поможем… Как говорил товарищ Сталин - незаменимых людей у нас нет. Вот тебе еще наручники - всю дорогу, до самого дисбата, боец должен быть пристёгнут к твоей руке. Если с билетами на поезд возникнут проблемы- иди к военному коменданту, они обязаны помочь.

Я вышел из штаба и направился в строевой отдел. Там мне выписали ВПД до поселка Мулино Нижегородской области. На продовольственном складе получил несколько банок тушенки (для бойца). Командировочных денег не дали - ответ в финчасти был один: «Денег пока нет, заплатим, возможно, в конце года».

Вечером, попрощавшись с женой и собрав необходимые в дороге вещи, я прибыл на гауптвахту, чтобы получить осужденного солдата. Минут через десять начальник караула, незнакомый мне капитан-ракетчик привел из камеры Кочергу. Всем своим видом Кочерга представлял собой образ военнопленного - в мятой шинели без погон, без пуговиц, без поясного ремня, в зимней шапке без кокарды. Камуфляж был сильно застиран, а из- под шапки торчали длинные нестриженые волосы до самых плеч. Арестовали Кочергу весной, а сейчас была уже осень. Все это время боец сидел на гауптвахте, как подследственный, и его не мыли и не стригли.
- Ну, что, Алексей, поехали в тюрьму! - обрадовал я Кочергу.
- Да, тащ капитан, быстрее бы уже уехать отсюда, надоело уже здесь сидеть…

Я пристегнул бойца наручниками к правой руке и вывел с территории гауптвахты. Тем временем к нам присоединился другой сопровождающий- капитан Мороз. Теперь все были в сборе и мы выдвинулись на автобусную остановку.

Погода была солнечная, ярко светило солнце и Кочерга в своей мятой шинели и шапке выглядел, как «советская военная угроза». На спине боец тащил вещмешок, в котором был упакован весь его аттестат: сапоги, два х/б старого образца, ремень поясной, ремень брючной, портянки летние и зимние, полотенца лицевые и ножные, белье нательное, тапочки казарменные, рукавицы трехпалые, мешок вещевой, кашне, пилотка, и т.д. Мы с капитаном Морозом были одеты в «гражданку» и делали вид, что совсем случайно находятся рядом с этим чумоходом.

Прибыв на Плесецкий вокзал, я в кассе выяснил, что билетов до Нижнего Новгорода, где располагался дисциплинарный батальон, нет. В военной комендатуре вокзала сидел какой-то очень борзый лейтенант ВОСО («ВОСО»- мы расшифровывали не иначе, как «Всероссийское общество сидячих офицеров»):
- Ничем помочь не могу, товарищи офицеры. Ваши проблемы меня не волнуют. Могу помочь только с билетами на Ярославль, а там купите уже до Нижнего…

Я пытался возразить, что пересадки с осужденным недопустимы согласно приказа Министра обороны, но борзый ответил, что на министра ему «совершенно насрать и пусть он и обеспечивает всех билетами». Делать было нечего, и мы сели в поезд на Ярославль.
В Ярославль поезд прибывал утром, поэтому расположившись в отдельном купе, мы достали еду и приступили к уничтожению запасов. Леха Мороз достал из своего баула марки «Мечта оккупанта» литровую бутылку водки «Спецназ», достал рюмки и налил себе и мне.
- Солдат, тебе не наливаем - извини.
- Да и не очень-то хотелось, спокойной ночи - боец забрался на верхнюю полку и захрапел.

Я, на всякий случай, прикрепил правую руку Кочерги наручниками к металлической трубе, которая поддерживала полку, чтобы он не убежал. Часов до трех ночи мы пьянствовали, рассказывали друг другу смешные истории, и только к утру вырубились. Я смутно помнил, что когда закончилась водка, мы ходили к проводнику еще за пивом.

Утром, с больной головой, я открыл глаза и первое, что увидел -это Кочерга, поедающий тушенку. Я кинул взгляд на его руки: они были свободны от наручников.
- Кочерга, какого хера отстегнулся?
- Рука затекла, тащ!
- Блин, а как ты отстегнул наручники, ключи же у меня?
- Да они открываются обычной скрепкой. Это плохие наручники.

Капитан Мороз еще безмятежно спал. Я подумал про себя, что мы чуть- было не упустили бойца, ведь мог бы и убежать, раз сам отстегнулся…
- А чего ты не убежал? - спросил я бойца.
- А куда мне бежать? Все равно ведь поймают… да и живу я далеко- в Сибири. Ко мне в деревню можно добраться только летом по Енисею.
- А чем ты занимался до армии? - поинтересовался я.
- Работал на баржах. Возили лес по реке. Енисей - большая река, как море. В одном месте к нашей барже каждый раз незаметно подплывала лодка с мужиками - староверами. На борт к нам залезали эти странные мужики, с длинными бородами, и в старинных рубахах. Разговаривали как-то не по- нашему, по- старинному. Мы их не выгоняли и им не мешали. Они всегда шли на наш камбуз, брали соль и спички. Больше ничего их не интересовало. Взамен оставляли соболиные шкурки. Такой вот был насильный обмен. Живут они где-то в глухом лесу и кто они такие- никто не знает. Старики говорили, что эта семья ушла в леса еще при Петре Первом, и так и живут там без документов, без света, без телевизоров…Также незаметно уплывали обратно.
- Понятно. Тогда смысла тебя пристёгивать нет. Тушенку можешь есть всю- она получена специально для тебя.
- Хорошо, тащ.

Через час поезд прибыл в Ярославль. До этого я никогда в Ярославле не был. Это был старинный русский город с интересной архитектурой. Но нам было не до разглядывания достопримечательностей.

Первым делом наша группа направилась в кассы, покупать билет до Нижнего Новгорода. Но, как всегда по закону подлости, билетов не оказалось. В вокзальной комендатуре, как и в Плесецке, опять сидел очередной борзый лейтенант из ВОСО. «Они прямо как братья, какая-то железнодорожная мафия!» - подумал я.

Билетов на Нижний на сегодня нет и не будет! - бодро доложил борзый лейтенант.
- Товарищ лейтенант! У нас осужденный! Опасный преступник! Нам нужно сегодня уехать!
- Ничем помочь не могу! А будете буянить - вызову патруль! Билеты на Нижний будут только завтра! Может быть!
- Блин! Пойдем отсюда. - Мороз схватил меня за локоть. -Тут, по ходу, глухой номер.

Мы вышли из здания вокзала. Предстояло продумать план дальнейших действий.
- Да и хрен с ним! - продолжал Алексей.- Бойца сдадим на ночь в милицию, сами остановимся в гостинице. Даст Бог - проживем до завтра. Осталось только найти самую дешевую гостиницу.

Мы направились искать ближайшее отделение милиции. Оно оказалось не так уж и близко- практически в центре города. Дежурный милиционер (тоже дерзкий и тоже лейтенант, как и его «клоны» из ВОСО) оказался совсем несговорчивым:
- Мне на хрен не нужен ваш боец! И даже не просите. У меня своих подонков хватает! Идите в гарнизонную комендатуру - может там его у вас заберут…

Мы пообещали даже приплатить, если заберут бойца, но даже за две литровые бутылки водки «Спецназ» милиционер ни в какую не согласился взять бойца. Пришлось искать в комендатуру, что было сделать в незнакомом городе очень проблематично. Однако, как говорится: «Язык до Киева доведёт». Нашли мы гарнизонную комендатуру, и даже гауптвахту при ней.

В комендатуре, само собой, наотрез отказались принять Кочергу. Мы вышли из здания и расположились с мешками и сумками, как цыгане, на лавочке возле Ярославской гауптвахты.

Торопиться было некуда.
- Бляха-муха, вот застряли-то! Пойдем, что-ли на вокзал, там хоть потеплее будет, не на улице же ночевать! - предложил я.
- Погоди, у меня есть другой план… - ответил Мороз и направился обратно в комендатуру. Минут через десять из комендатуры вышел довольный Алексей и какой-то майор из комендатуры.
- Ну, где тут ваш преступник? Давайте его сюда!
Кочерга практически побежал к комендантскому офицеру, и тот сразу увел его внутрь помещения гауптвахты.
- Леха! Ты просто волшебник! - я не скрывал своего восторга. -Как тебе это удалось?
- Я вспомнил, что где-то здесь служит один очень хороший генерал, бывший сослуживец моего отца (отец у Лехи был полковником). Я позвонил генералу- он помог…
- Ну все, теперь осталось самим где-то упасть, а то я что-то заколебался уже.
Гостиниц в Ярославле оказалось всего три. Две из них были нам не по карману. Мы решили остановиться в последней, наиболее дешевой. Взяли один номер на двоих. В номере было всё очень аскетично: всего одна койка, телевизор, стол, и стул. На столе стоял телефон.
- Спать на койке будем по- очереди!- предложил Мороз.
- Мне по хрену, я и на полу посплю. Устал я чего-то.
Не успели мы расположиться, как зазвонил телефон, стоящий на столе.
- Какого хера!!! Кому мы тут понадобились???- заорал Лёха, и, подняв трубку, услышал приятный женский голос:
- Добрый вечер! Девочками не интересуетесь? Очень недорого…
- Чего-о-о?! Да мы- ненавидим женщин! И спим на одной кровати!!! Не звоните нам больше!!!- продолжал орать Морозков. На другом конце провода ехидно захихикали и положили трубку. Больше нас никто не беспокоил и мы мирно прохрючили до следующего утра.

Утром первым делом мы с Алексеем побежали покупать билеты. В этот раз удача нам улыбнулась и нам продали билеты до стации Ильино. Это- самая ближайшая станция к дисбату. В самом поселке Мулино железнодорожных вокзалов не было. Надо было как-то еще добираться от Ильино до Мулино. Но это будет следующая задача- об этом думать пока не хотелось. Мы забрали Кочергу из комендатуры. Боец был весел и доволен. В комендатуре его постригли, дали возможность помыться, и привести форму в божеский вид. Опять же- покормили целых два раза. Вот что значит иметь знакомого генерала!

Мы поблагодарили дежурного по комендатуре и поехали на вокзал. Своевременно сели в поезд и выехали без приключений. Рано утром, примерно часа в три или четыре, наш поезд остановился на станции Ильино. Проводница всех разбудила:
- Вставайте быстрей, стоянка всего 2 минуты!

Было где- то часа 3 или 4 утра. Я посмотрел в окно- на улице был сильный туман, было холодно. Мы, не умываясь, быстрее схватили сумки, и выпрыгнули из вагона.

Куда идти - хер его знает. Ничего не видно - еще не рассвело, полумрак, да еще туман. Как добираться до дисбата, вообще не понятно - людей не видно и спросить не у кого. Тут еще полусонный Кочерга в наручниках болтается. После нескольких минут блуждания наша группа пришла в какую-то деревеньку - местные собаки начали злобно лаять, чуть не загрызли. Пришлось срочно убегать обратно в сторону станции. Так ходить, не зная дороги, было бестолковым занятием. Поэтому мы решили посидеть на станции часов до шести утра, чтобы спросить у кого- нибудь из местных, куда нам идти дальше.

Станция Ильино была совсем небольшой, и представляла собой одноэтажное деревянное здание, скорее всего дореволюционной постройки. Внутри неубранного зала ожидания сильно пахло мочой и валялись неубранные пластиковые бутылки из под пива. В центре зала стояли деревянные лавки. Рядом с ними, прямо на полу лежали пару каких-то подозрительных грязных личностей (не то пьяных, не то спящих). Я разбудил одного из них:
- Уважаемый, как доехать до Мулино?
- Сам такой! На автобусе вам ехать надо! Первый будет в полшестого утра. Дай пять рублей в долг! На хлеб не хватает!
- Денег нет. Хлеба можем дать.

Хлеб оказался ему не нужен. Мы вышли из зала ожидания (находиться там было невозможно из-за нехорошего запаха), и направились на остановку. Ровно в половину шестого утра приехал автобус и мы поехали на нем уже непосредственно в сам поселок Мулино. Наше путешествие близилось к завершению.

Минут сорок мы тряслись в полном автобусе до Мулино. Наконец, водитель объявил:
- Кто до Мулино - выходим!

Мы выскочили из автобуса и направились по единственной грунтовой дороге куда-то вперед. У каждого проходящего спрашивали, как добраться до дисбата, и, примерно минут через двадцать, добрались.

Дисциплинарный батальон находился рядом с тихим сосновым лесом. В детстве я часто ездил в пионерские лагеря, и мне батальон напомнил обычный советский пионерский лагерь. От остального мира «пионеров» отделяет высокий железобетонный забор с двумя рядами колючей проволоки и свежевспаханная контрольно-следовая полоса. Ну и еще несколько смотровых вышек по периметру. Мы прибыли в батальон очень рано, и, само собой, КПП было закрыто. Никого из осужденных солдат пока не принимали. Бойцы, дежурившие на КПП, периодически выходили на улицу, внимательно проверяли документы прибывающих. После проверки документов всех прибывающих отправляли на медосмотр. Осмотр проходил не в самой части, а в самом поселке, в местной гражданской поликлинике.

Общественного транспорта в поселке не было, поэтому пришлось в поликлинику топать пешком, минут так 40- 45. Поликлиника оказалась тоже закрыта, но возле входа уже толпилась очередь потенциальных кандидатов на «посадку». Пока мы вели Кочергу на осмотр, внимательно смотрели по сторонам. Поселок Мулино разительно отличался от Мирного. По пути нам попался какой-то огромный образцовый склад, видимо склад ГСМ. Там настолько все было параллельно и перпендикулярно, что я вспомнил плакат - образец, висящий в нашей службе ГСМ, как должен быть устроен настоящий идеальный склад.

В самом городке было тоже необычно. Жилые дома сильно отличались от стройбатовских мирнинских, которые строились под лозунгом «Вы замучаетесь здесь жить». Мулинские домишки были построены по какому- то европейскому проекту, явно не русскому. У многих домов были остроконечные черепичные крыши, сами дома были не выше третьего этажа, в основном одно- или двух-подъездные. Мне этот городок напомнил город Балтийск, где мы были на практике после 4-го курса. Прохожих было очень мало, и первую же попавшуюся навстречу бабулю мы спросили о происхождении таких странных домов:
- Немцы это всё строили. Когда Горбачев войска вывел из Германии.

После осмотра достопримечательностей Мулино, мы привели Кочергу в поликлинику, где его осмотрел терапевт. Осмотр был не более двух минут- больше стояли в очереди. Врач неразборчивым почерком написал Кочерге в медицинской карточке, что он здоров и к службе в дисбате годен. После осмотра боец наш совсем приуныл- оставаться на свободе ему было совсем недолго.

Наша команда выдвинулась обратно в батальон, где предстояло выстоять еще одно испытание- на приём осужденных. Возле входа в воинскую часть уже толпились военные в самой разнообразной форме: будущие зеки и провожающие их лица из числа офицерского состава и прапорщиков. Чтобы бойцы не мерзли на улице (прием мог быть очень долгим) - рядом с КПП находилось специальное помещение, типа зала ожидания, с табуретками и двумя большими клетками, для содержания арестантов. Я видел примерно такую же клетку для содержания человека только в Оренбургском историческом музее в 1985 году. В той клетке везли разбойника Емельяна Пугачева в Москву на казнь. Можно было при желании закрыть Кочергу в клетку, но он вел себя исключительно примерно, бежать не собирался, и мы не стали его запирать за решетку.

Кроме нашей, перед КПП толпились ещё несколько команд: морпехи - усатый толстый старший прапорщик в черном берете сдавал морского пехотинца с Севера;
- пограничники: откуда- то из под Выборга бойца привезли прапорщик и контрактник;
- «красноперые» мотострелки: из Москвы два старлея привезли двух бойцов- водителей;
- артиллеристы из ЛенВО: майор привез какого- то задроченного худого бойца- «бегуна».

До начала приёма осужденных было ещё некоторое время, и я познакомился со всеми сопровождающими. Сначала, конечно же, с морпехами:
- Откуда приехали?
- Да с Севера. Из Ревды.
- А где это?
- Мурманская область. Флотские склады боеприпасов.
- И что Ваш боец сделал?
- Да воровали они с начальником склада взрывчатку. Этот охранял, ну и на шухере стоял, пока тот воровал...
- А прапора- то посадили?
- Конечно, посадили. Ясный красный! Тому-то вообще впаяли по самые помидоры - семь лет. А этот придурок на дембель деньжат хотел заработать…Да, недоделанный?- схватил прапор морпеха за ухо.
- Так точно, тащ старший прапорщик! - нисколько не обижаясь, ответил морпех. Берет у него был уже без кокарды.
Потом я поболтал с пограничниками:
- А вашего бойца за что сажают?
- Неуставняк. Статьи 335 и 336 . Наш -то боец вообще уже успел уволиться в запас в прошлом году. Однако же военная прокуратура его отыскала и посадила, уже из запаса. Пришлось даже форму ему искать, и сапоги. Он всё уже пораздавал друзьям да знакомым...
Москвичей осудили за угон автомобиля. Этих вообще совершенно не жалко. Служили в Арбатском военном округе, возили генералов. Имели практически всё, что боец- срочник может себе пожелать.
- Что ваши- то натворили?- спросил я.
- Да это два брата-разгильдяя: Чикатила и Щекотала. Набухались в увольнении и «Мерседес» крутой угнали у какого-то «авторитета». Захотелось им проституток местных покатать по Москве. Хорошо «авторитет» им яйца не отрезал, хотя наверно надо было…
«Бегун» из Петербурга, видимо был пацифистом, и категорически не хотел служить. Служил в Каменке. И убегал отовсюду. Последний раз убежал так, что даже устроился на работу там же в области.
- Зачем убегаешь? - спросил бойца я.
- Так у нас в Каменке даже забора нет. Иди куда хочешь - на все 4 стороны.
- А как же священный долг?
- Тащ! Какой долг? Меня били в роте ежедневно. Я кровью ссал. Ночью спать не давали. Я так служить не договаривался...

Приём бойцов в дисбат всё никак не начинался. Надо было как-то убивать время. Я вышел из помещения приема и поговорил с местным солдатом, которые мел территорию перед КПП. Он был одет в старое х/б и выцветшую пилотку. На всю спину была надпись «БЕСКОНВОЙ». Видимо осужденный боец был проверенным и его одного выпускали за территорию.
- Служат у нас два типа солдат — постоянный и переменный составы. Переменный состав — это те, что находятся внутри охраняемого периметра. Попадают внутрь на разное время, от трёх месяцев до двух лет. В данный момент в части более 200 «зеков» из 800 возможных. Заехать к нам — задача не такая уж и простая. В смысле, тут немного «случайно оступившихся», больше тех, кто целенаправленно «рыл себе яму»…
- А ты здесь за что?
- «Неуставняк» обычный, статья 335 УК. «Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности». Немного уже осталось, тащ- скоро домой… Сигареткой не угостите?
- Угощайся, конечно... А много тут у вас народу за «неуставняк»?
- Хватает. Целая рота таких. Помимо «неуставняка», велик процент «сочинцев» (СОЧ - самовольное оставление части) или, как мы их называем — «лыжников». Вообще говоря, статей, по которым бойцы сидят, не так уж и много- 335, 336 или 337. Есть бывшие воры, буяны, грабители, хулиганы и просто дураки. А вот насильников, убийц и прочих уголовников нет. Их везут уже в нормальную «зону».
- Как ты думаешь, где, собственно, лучше: в дисбате или в тюрьме?
- Лично я не знаю, но подозреваю, что «дизель» для большинства заехавших полезнее тюрьмы. Как оно там на самом деле — не знаю. Зато знаю, что никаких отметок о судимости в паспорте военнослужащего, проводившего время в дисбате - нет. Военному комиссару, конечно, не составит труда понять что это за часть такая - в\ч 12801, но для остальных — репутация человека незапятнана, никакой судимости нет. А сейчас вообще можно соврать, что контракт заключал, потом расторг.

Наступили долгожданные 08.00. Начался приём осужденных солдат в батальон. В специальное помещение, похожее на учебный класс, находившееся на КПП, прибыли прапорщики- старшины рот (их в батальоне всего пять- по самым распространенным статьям УК РФ за воинские преступления), и начали руководить процессом приёма. Больше всего народу шло в 3-ю роту, куда шли по статье 335 УК («неуставняк»).

Порядок приема был такой: первым делом осужденный боец четко представлялся членам приёмной комиссии, по типу: «Рядовой Иванов Алексей Иванович, 1979 года рождения, осужден по статье 335, сроком на 1 год лишения свободы в дисциплинарной воинской части, начало срока- 10 апреля 1999 года, конец срока- 09 апреля 2000 года».

После такого четкого доклада прапора внимательно проверяли документы у осужденного, наличие всех положенных печатей в военном билете, так как бывало, что у некоторых прибывших отсутствовали записи и печати даже о принятии военной присяги, то есть и наказывать солдата было не за что,- присягу- то он юридически не принимал. После проверки документов начиналась самая основная и самая тяжёлая часть мероприятия - проверка вещевого аттестата осужденных. Старшины зачитывали по списку каждый пункт вещевого аттестата, и боец должен был его достать быстро из вещмешка и предъявить публике. Обычно проблемы были в полотенцах, в носовых платках, перчатках, и даже хлястиках на шинелях. Если предмет аттестата отсутствовал в наличии - боец отстранился от приёма и передавался в руки своих сопровождающих «на второй круг», со словами: «повторный приём после обеда, ищите вашему уроду носовой платок». Сопровождающие, конечно же, были совершенно не рады такому повороту событий, и покупали за свои деньги недостающие в аттестате вещи в местном военторге. Главное было- быстрее сдать осужденного, и со спокойной совестью уехать быстрее в пункт постоянной дислокации.

Примерно в такую же ситуацию попали и мы. Когда очередь дошла до осмотра вещевого аттестата Кочергина, оказалось, что у него отсутствуют перчатки:
- Ну и где они?
- В поезде случайно оставил…
- А чего ты голову свою там случайно не оставил, осёл? Пойдём искать...

Сдача бойца откладывалась на послеобеденный срок. Мы покинули КПП и отправились искать местный военторг. Минут через 40 поисков мы нашли магазин, однако он закрывался в 15.00.
- А почему закрываетесь так рано? - поинтересовались мы.
- А все равно никто не ходит. По субботам и воскресеньям народ весь спит. Выручки никакой. В понедельник все на службе - опять же никто не ходит.

Перчатки мы купили быстро и вернулись в батальон. По пути нам встретились остальные команды, у них тоже были замечания. У погранцов, к примеру, заставили купить осужденному солдату сапоги - «кирзачи»; в «берцах» не брали. У морпеха- вообще докопались до сточенных каблуков на сапогах, надо было каблуки заменить.

В 15.00 предстоял второй этап сдачи осужденных. А уверенности, что всё получится почему-то не было. Леха предложил мне:
- Слушай, может «пузырь» прапору купим? «Абсолюта» там, или «Зверя», чтобы принял быстрее..
- Да ну, хрен его знает, они тут, вроде, как к юстиции теперь относятся... Хер его знает, что у них там на уме. Давай так сдавать, без пузыря. А то обвинят еще в коррупции- сами сядем!

***
До «второго захода» мы опять сидели в «отстойнике» на КПП. Кочерга сидел на стуле в шинели и жрал очередную банку тушенки, (надо было всю пищу уничтожить, всё равно в батальоне всю еду отберут). Я продолжал общаться с местными солдатами, осужденными и охранниками. Выяснил много интересного для себя.

В батальоне содержится всего 5 рот. В ротах служат только рядовые. Прошлые заслуги, звания и отличия в зачёт не идут. Род войск и специализация тоже не играют роли. Матрос, мотострелок, пограничник или наш «космический рейнджер» Кочергин - всех принимают одинаково: стригут наголо и переодевают в специальную форменную одежду образца 1943 года. Пилотки со звёздочками, шаровары и гимнастёрки с воротником-стоечкой. Поверх формы белой краской через трафарет нанесены номера рот и надпись «Конвой» (или «Бесконвой») во всю спину. Это чтобы не перепутать между собой постоянный и переменный составы. Ещё одно видимое отличие между составами — шинели вместо бушлатов. Военнослужащие- охранники одеты в обычный «камуфляж».

Дисбат.. Это слово, от которого и сейчас для меня исходит нечто зловещее. Нет, бывать там мне не доводилось, слава Богу, хотя загреметь мог за милую душу. Как, впрочем, и любой солдат от этого не застрахован. Дисбаты, в нашей стране создавались не для перевоспитания туда попавших, а для устрашения солдат в рядовых частях. Не случайно, отсидев назначенный трибуналом срок, солдат возвращался в часть, дослуживать срок "назначенный" присягой.. Ну и там, являлся примером того, что бывает за нарушение дисциплины. Поэтому, чем невыносимее будет жизнь "осужденных", тем эффективнее будет "живое оружие устрашения" солдат. Офицеры любят при случае гаркнуть: "На дисбат захотел? Спроси-ка у Иванова, каково там?".

У Иванова уже давно спросили, и его угрюмое отмалчивание, действует "покруче" самых красноречивых рассказов. Так.., говорил, что все перемещения там или бегом, или строевым шагом. Строевым -- "западло", поэтому всё время бегом, хоть год, хоть два, хоть три.. Говорил, что там "уставщина" полная. Устав, на самом деле вещь хорошая, но только при условии, что соблюдается всеми, и подчиненными, и начальниками.

Как туда попадают? Как правило, после показательного суда. Тоже зрелище отталкивающее, вроде публичной казни.

На показательных судах оправдательных приговоров не бывает, дело "сшито" на совесть. И наказывают сурово, чтобы присутствующим солдатам и их товарищам неповадно было.

А меня, и ещё нескольких ребят, буквально спас от дисбата наш сослуживец и друг - Валей Олег (на фото- второй справа). Это было в 96-м году в поселке Каменка, Ленинградской обл.. Мы служили в 1-м самоходном дивизионе 805-го артполка.

Начиналась история так..

Зарядка

Как обычно в 6.00, дневальные включили свет в казарме и через секунду раздался крик: "По-олк, Подъём!" Все встали и начали неторопливо одеваться. Оставался шанс, что ответственный за дивизион на "подъем" не придёт, тогда можно будет отсидеться в коптёрке, а не бегать, с кучей таких же раздетых по пояс чудаков на букву "М", в поисках укрытия от колючего осеннего снега, холодного ветра да "шакальского" глаза.. Но в "располаге" вдруг пронзительно прошипело: "Сека!". Кто-то увидел, что в казарму вошел наш ответственный. Настроение с утра было испорчено, так как сегодня на "подъём" явился заместитель командира дивизиона по воспитательной работе ("замполит", короче говоря), гвардии майор Никулин.

Майор Никулин был довольно таки "скользким товарищем". С одной стороны, пытался солдату в одно известное место без мыла залезть, с другой, мы-то знали, на чьей он стороне.. Преданно смотрел в глаза командиру, но круто менялся, когда тот уходил в отпуск, например. Моё первое знакомство с ним было примечательно тем, что у меня впервые развеялись иллюзии относительно службы в армии. Мой отец был офицером, преподавал в школе НВП (начальную военную подготовку), и, я с детства помню слова о том, что "есть такая профессия - Родину защищать!" Кстати в школе существовал кружок радио, который по сути, являлся на самом деле диверсионной школой. Все кто его посещал, а таких было очень много, знали код Морзе, основы спортивного ориентирования и военной топографии, выживания в лесу, спокойно держали в руках оружие. Одним словом, в армии их даже учить ни чему не надо было. Но майор Никулин знал, что солдату не хватает дисциплины и потому боролся с её нарушениями ещё до того как их совершили. И вот, сразу после присяги вызывают меня в коптёрку, а там, за накрытым столом сидит почти всё наше командование дивизиона. Захожу как положено, вроде ничего дурного.. Встаёт Никулин, начинает что-то орать про то, что я плохой солдат, что офицерам отвечаю дерзко, и во время своего монолога, пару раз бьёт мне ладошкой по лицу. Не больно совсем, но противно как-то. Ну вот, думаю, всю жизнь отец готовил к достойной службе в армии, а тут какой-то деятель в чине майора в морду бьёт. Он продолжает орать, а я соображаю: "Когда же я успел офицерам надерзить, вроде как - "два часа как с поезда". Потом начинает трясти какой-то бумажкой у меня перед лицом, приговаривая: "Ты у меня так жить легко не будешь, как жил на гражданке! Понял меня?" Как будто он знал как я жил.. Только потом до меня дошло, что бумажка эта была характеристика со школы, из которой меня в свое время отчислили. Естественно, не за хорошее поведение, и майор Никулин решил нанести упреждающий удар, чтобы не допустить беспорядка в дивизионе.

И сегодня он, как ответственный офицер явился на подъём. Дивизион построился, ему доложили, кто был назначен уборщиками в подразделении. От первой батареи был назначен Валей Олег. Замполит в сотый раз предупредил нас, что он будет курить возле входа в казарму и считать, сколько кругов мы вокруг плаца пробежим. Но мы-то знали, что выкурит сигарету, да и смотается куда-нибудь в тёплое местечко, "шакал" ведь тоже человек. Ну пробежали мы пару кругов, смотрим, его нет. Покурили в спортгородке и стали просачиваться по паре человек в казарму. Приходим и наблюдаем картину. В "располаге" на табуретке сидит Валеич в каком то непонятном состоянии,а его поддерживает, чтобы тот не свалился на пол, рядовой Брауэр, из головы Олега кровь течет..

А случилось вот что.. Когда мы выбежали на зарядку, Валеич пошел в туалет, пока там умывался, то да сё, молодой боец, по фамилии Брауэр, взял по привычке уборочный инвентарь и начал себе спокойненько уборку. Надо сказать, что Брауэр был единственный молодой в первой батарее, и так повелось, что на зарядку он не ходил, но был бессменным уборщиком с утра. В это время зачем-то в расположение вернулся "замполит". Увидев, что вместо Валеича убирается молодой, взбесился. Олег в это время умылся, и не найдя на привычном месте швабру, так как думал, что сегодня ему придется убираться самому,вернулся в расположение батареи. Там-то и попал "под раздачу". Майор выхватил швабру у Брауэра и, как молотком ударил Олега в висок.

Потом просто ушел. Брауэр попытался как то помочь Валеичу, да куды там. Тем временем вернулись мы, доставили Олега в санчасть, а через короткое время узнали, что его положили в гарнизонный госпиталь.

Буза

Надо признать, что офицерский мордобой в Каменке, дело настолько привычное, что если бы Олег не получил такую серьёзную травму, мы бы уже на следующий день бы за этот случай забыли бы. Но "шакалы" и так на тот момент всех достали, а тут все поняли, что из-за такого вот воспитателя можно просто не вернуться домой. Надо было как-то их ставить на место, а как? Кто-то предлагал писать письмо в комитет солдатских матерей, даже, хе-хе, президенту. Вообщем, ни до чего конкретного не договорились, но решили не дать "шакалам" замять дело. Тем временем, пришли дурные вести о том, что Олега увезли уже в Питер в окружной госпиталь, будут делать операцию, и у него амнезия. Помню, у всех почему-то было тревожно на душе, и это чувствовалось среди пацанов.. Майора Никулина убрали подальше от солдат на должность начальника клуба. Правильно, кстати говоря сделали, народ уже ходил порядком заведенный. Через стукачей командование узнало, что в части идет буза. Людям надоело, что их держат за баранов, ситуация могла выйти из под контроля. Я же был с самого начала уверен, что митинговать, писать письма и т.п. нет смысла, и решил мстить майору лично. Не думаю что тогда был прав, но ради правды скажу, что сначала хотел сжечь ему машину. При чем тут машина (?), но так или иначе, ничего другого мне в 19 лет в голову не пришло. Потом решил сжечь его в квартире, но пацаны сказали, что у него дочка малая и я отказался от этой дурацкой мысли вообще..

После того, как Олега увезли в Питер, о нём долгое время не поступало никаких вестей. Зато мы узнали, что на нас, завели уголовное дело по неуставным взаимоотношениям. Не слабо, да?! Вообще, пока мы разглагольствовали на тему несправедливости, начальство действовало. В одно утро, с развода куда-то увели наших "молодых", и около суток мы их вообще не видели. Оказалось, что бывший наш "воспитатель" и сотоварищи добивались от них докладных о том, что в дивизионе процветает дедовщина и виной этому рядовой Валей, Ваш покорный слуга и ещё несколько фамилий. Добивались не сильно, просто не выпускали из класса учебного корпуса около суток никуда, ни поесть ни (извините) п...ать. Надо отдать должное пацанам, согласилось всего пара человек, и не потому, что нас как-то боялись, я в этом уверен.

Тем временем майору нарисовали справку, что он в Чечне контужен был. Кто служил в 1995 в составе 1-го САДн знает, что контузить его могло только при ударе головой о самоходку, если хватил лишнего. Далее повернули дело так, как-будто в дивизионе "дедовщина" приобрела такие масштабы, что майор-замполит не выдержал, взялся за уборочный инвентарь и давай с ней, проклятой бороться.

Стали нас по одному возить в прокуратуру, в г. Выборг на допросы. Выборг это прекрасный город. Наверное, здорово было бы, погулять с любимой по его старинным улочкам или набережной Финского Залива. Мне запомнились почему-то огромные черные камни покрытые зелёным мхом, - остатки древней крепости. Будете смеяться, но они и впрямь, как живые, молчаливые наблюдатели, созерцают происходящее вокруг. И, наверное, дают свою, многоопытную оценку нашей с вами жизни. А пока они созерцают, нас пытаются посадить на дисбат. Не буду рассказывать про допросы, в них не было ничего примечательного. Хотя нет, один момент был. Почему-то один "товарищ" написал, что я его за добавкой в столовой заставлял ходить. Я его фамилию подглядел, -следователь оплошал. До сих пор хочу спросить "Махоню" , зачем он такую чушь написал, ведь ни разу такого не было. Ну, написал бы что бил, деньги отбирал.. Хотя и такого не было, но хоть обвинение посолидней было бы. А то, столовая, "добавка" какая-то..

Разошлись краями

Потом, вызовы в прокуратуру резко прекратились. Мы долго пребывали в неведении, что же будет дальше, пока я не встретился с Олегом. Он рассказал, что после того как ему сделали операцию к нему пришел следователь, который вел дело майора Никулина. Потряс папкой с делом на нас и сказал: У тебя два варианта: первый- майору дадут "условку", тебя долечивают, и едешь дослуживать свой срок, а кореша твои едут "столыпинским" вагоном на дисбат. Или: ты отказываешься от претензий к замполиту, тебя комиссуют и ты едешь домой, а друзья твои спокойненько дальше тянут свою "лямку" в части до самого дембеля, а он, как известно, неизбежен! Выбирай.